— Профессия.

А характер, как раз, очень даже симпатичный.

Привычно заключив её в объятья, принялся жадно целовать волосы, глаза, губы. Они так давно не виделись – целых полдня пришлось провести в разлуке. Для них это было непростительно много. С тех пор, как они снова нашли друг друга сквозь пространство, времена и параллельные реальности…

…Рыцарь собирался в этот раз долго и мучительно. Сто раз проверил доспехи, до блеска отполировал меч, трижды водил к кузнецу верного друга Лебера, всю неделю варил нужные снадобья, постоянно добавляя новые ингредиенты и не достигая совершенного  результата. Ведьма была особо опасна. Очевидцев, которые могли бы рассказать хоть что-то о ней, попросту не осталось. Меряя шагами зал, рыцарь ощущал нарастающую тревогу в сердце. Более чем странно – ведь на  земле попросту не существовало ничего такого, что могло бы его хоть как-то напугать. Он усмехнулся, вспоминая былые сражения. Любая нечисть проигрывала ему если не сразу, то буквально спустя несколько мгновений. Азарт, врожденная отвага и абсолютное бесстрашие делало его неуязвимым. Храмовнику было нечего больше терять. К такому не поступиться ни с какой стороны. Темные, как ночь, глаза прожигали противника насквозь. Сердце не знало любви, но жаждало вселенской справедливости. Абсолютный воин Света, он бы с удовольствием дружил с некоторыми из своих врагов, если бы не верность долгу. Темные были ему симпатичны, но Рыцарь не терпел, когда кто-то ограничивает свободу выбора исключительно по своей прихоти. Разумеется, как порядочный воин, он чтил Кодекс и в первые пять минут все же пытался договориться с противником. Но те лишь смеялись ему в лицо – правда, последний раз. Неотвратимая суровость натуры Рыцаря вызывала ужас и благоговение. Богатые пытались  его купить, сильные запугать, красивые  соблазнить — но, увы, тщетно. Тамплиер, призвав имя Господа в помощь и защиту, предпочитал одиночное путешествие. Так было проще. Так было надежнее. 

Император прислал с нарочным любезное приглашение отобедать в его роскошном дворце. Рыцарь усмехнулся – он слишком хорошо знал природу власть имущих. Император был сильно напуган. Страх сквозил в каждой начертанной на пергаменте букве. Панический ужас, который не скрывали тщательно выведенные вензеля. «Интересно, что же могло его так напугать» — рыцарь задумался, рассматривая изящные па свечного пламени. Всех недругов он давно поработил, нечисть извел, придворных интриганов вычислил и сдал на милость императора. Собственно, бояться было нечего да и, по сути, уже давно некого. Кроме, пожалуй, его самого. Тамплиер криво усмехнулся. Когда-то он мечтал совсем о другом. Но это было очень давно, наверное, в какой-то из прошлых жизней. Нахмурившись, он снова взялся за меч. Прикинул его тяжесть, помахал им над головой. Мощная сталь со свистом рассекала воздух, послушно и кротко прилегая к руке. Рыцарь вспомнил, как добывал это магическое оружие в кровопролитной битве с семиглавым драконом. Драконы, в сущности, неплохие ребята, с ними вполне можно иметь дело и даже вести совместный сельскохозяйственный бизнес. Но вот упрямства им не занимать. Этот тоже сразу заартачился, в переговоры вступить отказался –а жаль, мог бы сейчас процветать. 

Рыцарь вздохнул. Как истинный воин высшего разряда, он не очень любил сечь головы. Но, увы, обстоятельства всегда складывались таким образом, что особого выбора не было. Вспомнив испуганные глаза Императора, тамплиер нахмурился. Предстояло ликвидировать не просто рядовую ведьму, а, судя по всему, самое сильное и мощное средоточие энергии, которое когда-либо встречалось в природе. Если бы хоть немного ясности, что ждет его там, впереди. Если бы хотя бы чуть-чуть понимания, к какому виду относится его нынешний враг… На улице нетерпеливо бил копытом Лебер и недовольно размахивал сильными и большими крыльями. «Пора» — решительно кинув в ножны Магический меч, храмовник быстрым шагом вышел из замка. Взлетев на коня, Рыцарь скомандовал: «Вперед». Лебер, чуть присев, взмахнул крыльями и взмыл ввысь. 

Сегодня Ведьме было тревожно, как никогда ранее. Конечно, ее не единожды пытались убить, но всякий раз она честно пыталась избежать смерти. Не своей, нет. По определенным причинам это было практически невозможно. «А жаль, я бы уже сменила эту реальность на что-нибудь попроще» — печально улыбнулась Ведьма и покачала головой. Быть бессмертной оказалось не так весело и радужно, как она предполагала. Шли годы, зимы сменялись веснами, старели и умирали те, кого она любила. А она все так же оставалась молодой и красивой. И с каждым уходом родной души ложились на сердце очередные рубцы. «Какое же, наверное, у меня морщинистое сердце» — с горечью подумала Ведьма, задумчиво разглядывая в отражении щита свое гладкое и прекрасное лицо. Дар бессмертия – почти проклятье, но это, увы, побочный эффект основного Предназначения. Высшие доверили ей самую тяжкую ношу – дарить смертным шансы. Занятие, в целом, довольно бесполезное – шансом обычно мало кто пользовался, предпочитая резкому взлету тихое и привычное существование на земле. Богами смертные становиться хотели только на словах – когда же наступал час Вознесения, они страшно пугались и насылали на нее всевозможных храбрецов. Как будто бы ее смерть могла что-то решить – хмыкнула Ведьма и прислушалась. Этот звук она могла отличить из миллиардов других. Звук свободы и бескрайнего полета. Звук сильных размашистых крыльев, которые несли ей….Смерть? По крайней мере, было очень на то похоже. Ведьма развеселилась, присвистнула и вылетела  наружу. 

На лугу перед избушкой беспокоился Кирин. Ведьма приземлилась и нежно погладила рог давнего и верного друга. Кирин нервничал, вздрагивая всем своим большим телом, с шумом выпуская из больших ноздрей пар. Вместе они провели не одну тысячу лет. Конь всегда спасал ее — своим только существованием. Прикоснувшись к его рогу, можно было быстро залечить все душевные раны, от которых хотелось умереть. Он все понимал, закрывал ее могучим телом от стрел, сжигал нападающие на них войска и приносил ей свежие ромашки каждое утро. «Старый мудрый друг, не надо волноваться – чему быть, того не миновать» — она поцеловала разгоряченную морду и снова взлетела. Кирин бросился вслед. Добравшись до Серебряной горы, Ведьма сложила крылья и стала внимательно вглядываться вдаль. Что-то необратимое надвигалось с юга. Опасностью пахло так, что Кирин, обезумев, стал метаться по вершине, рискуя в любо момент сорваться в пропасть. «Шшшшшшшш!» — скомандовала Ведьма и предупреждающе вытянула руку. Конь застыл на месте, дрожь била все его мощное тело, в глазах появилась такая мольба и ужас, что Ведьма не выдержала. «Я обещаю тебе – все будет хорошо. Я обещаю, слышишь?» — она смотрела прямо в остекленевшие от  предчувствия глаза Кирина. И тот уступил, обмяк, обессилено рухнув в траву. Поцеловав притихшего коня, она устремилась навстречу своей судьбе.

Рыцарь напряженно всматривался в незнакомый пейзаж. Ему никогда не нравилось убивать, но сейчас не хотелось этого особенно. Ведьмы, хоть и нечистая сила, но все же женщины – а поднимать руку на женщин он не любил вдвойне. Но даже не это его беспокоило больше всего. В сердце нарастало доселе незнакомое чувство то ли тревоги, то ли предвкушения чего-то великого, чего-то особенного. «Неужели в этот раз проиграю?» — храмовник усмехнулся и невольно схватился рукой за меч. За тысячи лет смертельных схваток, конечно, были предпосылки. Но неизменно из каждого боя он выходил победителем. Может, везло, а, может, помогало светлое имя Бога, выгравированное на золотом щите. Тамплиером он был весьма странным. Храмовник-одиночка.  Вроде бы стоял на страже Ордена, но, в то же время, вел свою, обособленную ото всех войну – за справедливость. Да и, используя свое особенное везение, не хотел подвергать опасности других, зная, что там, откуда выберется он, остальные воины останутся навечно. 

Лебер внезапно остановился, как будто со всего размаху ударился о невидимую стену. Едва удержавшись в седле, Рыцарь поднял глаза: прямо перед ним в воздухе парила Она. Гигантские золотые крылья за ее спиной сияли на солнце, длинные светлые косы змеями спускались до талии, перехваченной металлическим поясом. Ведьма была безоружна – и, в то же время, невероятно опасна. Собственно, на нечисть она тоже не тянула – скорее, светлый ангел-хранитель, следящий за тем, чтобы на земле царил мир. Рыцарь потряс головой, стремясь сбросить наваждение. Ведьма  не двигалась – она просто смотрела на него своими бездонными глазами. Лебер же бился под храмовником, силясь сдвинуться с места. Внизу бушевал Кирин, пытаясь спасти от неминуемой участи любимую хозяйку. Воздух вокруг них уплотнялся все больше. Казалось, его можно было резать на куски и намазывать на хлеб. Запахло озоном. Сверкнула молния и где-то очень близко прогремел гром. Кони обезумели и захрипели. Ведьма все так же рассматривала Рыцаря. На ее прекрасном лице не было и тени страха. Скорее – большое любопытство и что-то еще, чего Рыцарь пока не мог понять. Но оторвать от нее взгляд он не мог. Да, собственно и не хотел. Поймав себя на этой мысли, он неожиданно улыбнулся. Она улыбнулась ему тоже. «Это ты. Ты..» — ласково сказала она ему и протянула навстречу руки. Лебер внезапно рухнул вниз, увлекая за сбой всадника. «Ну вот и все» — облегченно подумал Рыцарь и засмеялся. Это была свобода. От войны, от справедливости, от Светлых и Темных. И даже от Ордена, который он так рьяно защищал тысячу лет. «Это ты» — эхом прошелестело у него в мозгу и нежная рука погладила его по щеке. Он больше не падал – он парил с ней наравне, закутываясь в большие золотые крылья. «Да» — рыцарь не сказал, а больше выдохнул, прижал ее к себе, жадно вдыхая аромат счастья. «Свободна» — тихо выдохнула она и засмеялась мелодично и звонко, как будто тысячи небесных колокольчиков одновременно запели свою самую лучшую песню. Очередная молния ударила прямо в центр золотых крыльев, пронзив их обоих неоновой стрелой. Раздался оглушительный взрыв.

Когда воздух стал чистым, с неба на землю посыпались золотистые искорки, щедро одевая землю в невиданный по роскоши царский наряд. Кирин и Лебер все еще вглядывались в облака, надеясь различить там своих всадников. Их тихие безутешные рыдания  слушала Серебряная гора, не в силах унять нечеловеческую боль утраты…

…Он любил ее не только в этой жизни, но и в нескольких прошлых – в этом он теперь был уверен на все двести процентов. Ее нельзя было не любить – она, словно по заказу, была такой, какую ему все время любить и хотелось. Совершенство во всем и всегда. Его ненаглядная и единственная женщина, по которой он скучал ровно через 20 минут после того, как закрывал зверь или заканчивал телефонный разговор. Она смотрела на  него глазами, полными обожания и понимала – вот он, ее совершенный мужчина, идеальный во всем, родной и  любимый каждой клеточкой души, каждым атомом ее тела. Непонятно по каким причинам, но они встретились только спустя полжизни. И тихонечко смеялись, представляя, как бы они жили, если бы нашли друг друга раньше. Все, кто видел их вместе, удивлялись, завидовали, порой откровенно злобились – не в силах понять, что такая любовь, действительно, бывает. Но им было не до мира – они сами себе были миром, галактикой, Вселенной, в которой два сердца бились как одно, четко выводя мелодию вечного гимна Истинной Любви.

Пять главных секретов Клеопатры, которые могут пригодиться любой современной женщине.

Эффектное появление

Клеопатра прекрасно понимала, насколько важно первое впечатление.

Слабая, беспомощная, преследуемая врагами, она неожиданно появилась у ног Цезаря, вынырнув из тюка с пестрой тканью.

С одной стороны – это была вынужденная мера.

Клеопатру действительно преследовали, и попасть к потенциальному защитнику она могла только хитрым способом.

С другой стороны – Клеопатра мастерски повернула ситуацию в свою пользу и сумела сразу же «зацепить» того, чье расположение было ей необходимо.

Сладострастность

Клеопатра знала толк в любовных играх.

В ее арсенале было множество приемов, которые она не стеснялась использовать.

Клеопатра была неиссякаемым источником наслаждения для своих любовников.

Но эти умения использовала с умом.

Она рассчитывала, в какой момент следует полностью отдаться страстям, а в какой – заинтриговать.

Кроме того, Клеопатра обладала прекрасным чувством юмора и с легкостью перевоплощалась из умелой горячей любовницы в веселую соучастницу во всяческих проделках.

Олицетворение праздника

Клеопатра не могла себе позволить ассоциироваться у любовника с чем-то негативным.

Поэтому, видя, что ее мужчина не в духе, она исчезала из поля зрения.

Далее, выждав подходящий момент, она появлялась с похвалой или утешением.

В качестве похвалы или утешения выступали любовные ласки, редкие вина, идеи для игр и праздников.

Таким образом, Клеопатра не попадалась «под горячую руку» и ассоциировалась с радостью, гармонией и успокоением.

Готовность идти на риск

Смелость – неотъемлемая черта привлекательной женщины.

Свою смелость Клеопатра умело преподносила «под разными соусами».

Для одних она была смелой союзницей.

Для других – гордой неприступной царицей, требующей к себе соответственного отношения.

Большую роль это качество сыграло в истории с Антонием.

Клеопатра решительно отвергла требование Антония явить к его двору.

Но после, как искусный политик, прислала ответное приглашение и устроила такую эффектную встречу (см. секрет первый), что Антоний не смог не влюбиться в эту решительную женщину, которая не преклонилась, но проявила истинно-царское внимание.

Любовь к победителям

Клеопатра всегда стремилась быть только рядом с победителями.

Действительно – какой прок ей был от мужчин, которые не могли ей дать нужную власть и достойное положение?

Свою царственную натуру Клеопатра всегда ставила превыше всего.

Может быть, ей не стоило пускаться в такие крайности, однако здоровой расчет позволял ей долго время быть на высоте.

Клеопатра была последняя из фараонов. Первая из дам-политиков, дипломат, математик, полиглот. Она имела всё, что хотела — любовь, власть, богатство, престиж. Потому что знала хитрость: цель достичь легче, если её «обмануть».

Душу тревожит и кровь разжигает,
Испепеляет и спать не даёт...
Женское тело — мужчина желая,
И от желания изнемогая,
Сердце своё и себя отдаёт…

Нежно целует и дарит подарки,
Всё о Судьбе, о Любви говорит...
Жизнь обещает — красивую яркую,
И от желанья, как факел горит…

Жизнь без любимой — не жизнь,
а мученье...
Жить для любимой — вот цель и мечта!
Верит мужчина и в том наслажденье,
Жить без любимой не может ни дня!